...ну а я - бессмертный пони.
Название: Расскажи мне про Эквестрию
Автор: Серебряное Крыло
Персонажи: ОСы
Рейтинг: PG - 13
Категория: джен
Жанр: ангст
Размер: 4000 слов
Аннотация: Сказки — одно из самых чудесных изобретений. Потому что они остаются с нами, даже когда всё прочее исчезает бесследно, а вокруг стоит такая тьма, что укрыться от неё можно только под столом.
Предупреждения: ОС
Дисклеймер: все права на вселенную принадлежат Hasbro и Lauren Faust лично.
Читать- Ба, можно пойти погулять?
- Нет, малыш, нельзя.
- А зажечь свечу?
- Нет, Бичи, сейчас не самое подходящее время для свечей.
- Но ведь на улице уже темно и ничего не видно.
- Это очень хорошо, что ничего не видно, малыш.
- Ну а вылезти из-под стола уже можно?
- Пока ещё нет, крошка… Знаешь, что? Попытайся закрыть глазки и поспать. Чем быстрее ты заснёшь, тем быстрее настанет новый день.
- А он настанет, ба?
- Ну что такое ты говоришь, Бичи? Разве можно такое спрашивать? Он всегда настаёт.
Но здесь и сейчас во мраке крохотной кухни в это верится меньше всего на свете. За окнами не видно ни зги, только колючая тьма скребется в кристально прозрачные стёкла – слышно, как они трещат и поскрипывают, точно брёвна в лютый мороз, - да где-то далеко, на самой окраине города бормочет ветер, заблудившийся в стеклянном саду. Выходить наружу сейчас нельзя ни в коем случае, даже если крыша дома вдруг обвалится или нападут драконы, или начнется пожар, или все эти бедствия вдруг приключатся разом – так сказала ба. А если ба что-то заявила, то с ней уже не поспоришь. Да, может быть, она уже и «разжила своё», как говорит мистер Гланц, и ходит с трудом, опираясь на палку, и зубов у неё не хватает, а в ушах растут волосы. Всё верно, однако в двух вещах ба до сих пор не знает себе равных: готовить самые вкусные в мире тарталетки и говорить так, чтобы все тут же слушались, даже эти здоровенные мерины с Южной шахты. Один раз ба прикрикнула на них, как следует, - те были готовы сквозь землю провалиться, прямиком в свои тоннели. Один со страху накрыл голову кадушкой и дрожал, как амбарная мышь, которая чует кота. Досталось им за дело, конечно: сами здоровяки, а принялись отбирать еду у семейства Строу. У тех ведь четыре жеребёнка - на детей отдельные пайки, как известно, не выдают. А что может мистер Строу супротив троих огромных коняг, жирных, точно мухи в хлеву? Так бы и померли с голоду всей семьёй, если бы не ба. Вот такая она у Бичи, самая храбрая на свете.
И лежать у неё под тёплым боком совсем-совсем не страшно, пусть даже в комнате стоит такая темнота, что с трудом можно разглядеть кончики собственных копыт, а где-то далеко за тонкими стенами дома стонет и плачет ветер. Бичи пытается уснуть, как было велено, но сон никак не желает приходить.
- Ба, а почему так темно?
- Тссс, тише, Бичи. Ты почему это не спишь? Ну-ка быстро закрывай глазки.
- Я закрыл. Но спать не хочется. Ба, а когда вернётся папа?
- Папа? Папа должен прийти уже скоро, вот только закончит все дела, и сразу… найдёт нас.
- А он не заблудится в темноте?
- Ну что ты, конечно же, нет. Твой отец и с закрытыми глазами отыщет дорогу к себе домой.
- Прямо с закрытыми?
- Прямо с закрытыми.
- Даже если их завяжут самой плотной повязкой на свете и запретят подглядывать вот хоть настолечко?
- Даже если так, малыш.
- А мама?
Тишина.
- Ба?
- Не задавай глупых вопросов, Бичи. Она тоже придет… в свое время.
- А это когда, ба?
- Скоро, малыш, уже совсем скоро.
- Ну ладно.
Бичи вздыхает и возится под боком старой кобылы, стараясь поудобнее устроиться на жёстком полу. Стены и стёкла потрескивают во мраке, как стулья в костре, который ба развела прямо на полу, чтобы продержаться с Бичи ещё одну особенно холодную ночь. В остальном в комнате царит тишина: от сквозняка не шелохнётся и высохший лист старой герани, не пискнет и мышь в подполье, молчит даже последнее сокровище семьи – древние настенные часы. Ветер воет, захлебываясь, как раненый зверь, ползущий по окраине города мимо молчаливых домов и пустынных провалов окон. Когда завывания становятся громче, Бичи чувствует, что кобыла наваливается на него, и ощущает, как быстро колотится её сердце. Так же оно билось у мамы в тот день, когда под окнами впервые раздался цокот десятков копыт и железный лязг. Становится немного жутко. И он просит:
- Ба, расскажи мне что-нибудь.
Она отвечает не сразу.
- Что же ты хочешь услышать, малыш? Сказку?
- Да.
- И какую сказку тебе рассказать?
- Любую, ба. Только не страшную.
- Не страшную, говоришь…
Кобыла хмыкает и задумчиво потирает копытом нос. Это молчаливое потирание длится дольше минуты.
- Ба? Ты их все забыла?
- Что? Конечно же, нет! Откуда только такие вопросы берутся в твоей голове, мистер Бич Бранч? Надо же, выдумщик ты, оказывается, поболе своего деда, когда надо было копать погреб. Бабушка просто… просто выбирает самую лучшую.
- Про драконов?
- Хм… да, наверное, про драконов.
- И про рыцарей?
- Да, они там тоже будут, пожалуй…
- А битвы?
- Может быть…
- Тогда выбирай поскорее, ба.
Кобыла возмущается.
- Не подгоняй бабушку, сорванец! Вот поживёшь с моё, тогда и будешь всех гонять и в хвост, и в гриву, а пока сиди тихо и жди.
- Ну, ба!
- Ладно, ладно. Хм… вот тебе одна. Она о волшебной стране, которая… которая есть на самом деле. И лежит далеко-далеко на юге.
- Очень далеко?
- Да, так далеко, что пешком и за десять дней не дойти.
Бичи восхищённо кивает. Самое дальнее место, до которого он добегал, - это Северная шахта, где работает отец. Оттуда уже не виден их дом: его скрывают сады на окраине. По словам ба, чтобы добраться до шахты и вернуться назад с пайком, требуется около часа. Если бежать приходится дольше десяти дней, то эта страна, наверное, находится аж на краю света.
- А как она называется?
- Та земля? Эквестрия.
- Краси-и-иво.
- Да. И сама она очень-очень красивая, уж поверь мне. Все дома там разноцветные, точно полоски на радуге, и…
- Что такое радуга, ба?
- Что за вопросы, Бичи? Ты никогда радуги не видел?
- Нет, ба.
Кобыла замолкает секунд на десять.
- Вот незадача… С чем же мне её сравнить? С чем же… ты помнишь мои половики?
- Угу.
Бичи помнит. Когда-то давным-давно он обожал играть на них, собирая из камешков и соломинок крошечные замки. Яркая и пёстрая ткань, так непохожая на серость выцветающих домов, грязно-рыжие облака и пожухлую траву, казалась ему чудесным краем, где только и могут жить все эти благородные герои, прекрасные дамы и страшные, но оттого не менее замечательные чудовища из сказок ба.
- Вот. Помнишь, какими они были? Полосочка к полосочке, и всё разные цвета: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный… Радуга – точно такая же: цвет идёт за цветом, как на половиках, и тянется она через всё небо в вышине.
- Ба, ну ты скажешь тоже! Половики в небе.
Бичи смеётся. Старая кобыла вскоре присоединяется к нему, и два голоса - скрипучий старческий и тоненький жеребячий - нарушают тишину, но потом бабушка вдруг серьёзнеет и обрывает внука.
- Тише, Бичи. Сейчас нельзя шуметь.
Жеребёнок послушно замолкает, но образ половиков, раскинувшихся высоко над миром, никак не идёт у него из головы. Коврикам в доме Бичи стукнуло уже немало лет, однако цвета их не думали тускнеть, точно бросали вызов самому времени, и даже когда сами стены почернели и ничьё копыто уже не поднималось на уборку, разноцветные тряпочки у порога ещё долго оставались самым радостным пятном в доме. Единственным радостным пятном. Ба сожгла их следом за стульями. Но Бичи приятно думать, что где-то ещё сохранилась такая же красота.
- А в Эквестрии есть радуга?
- Да… да, конечно, есть! Она там повсюду, Бичи. В небесах, над ручьями, в траве, в окнах. Там не встретишь ни одного тусклого пятна и двух похожих друг на друга домов. Нигде – ни следа гари и копоти. Горы там сверкают золотом и самоцветами, в озёрах и реках – чистая вода, прозрачная, как слеза, а в полях растет зелёная-зелёная трава и распускаются прекрасные цветы: красные, белые, жёлтые, голубые. Над ними порхают бабочки и…
- Бабочки?
- Да, такие крошечные насекомые, вроде мух, только крылья у них побольше – и на каждом крылышке своя собственная маленькая радуга.
- Ух ты!
- Это ещё что, Бичи. Она там в буквальном смысле этого слова льётся с небес. В горах Эквестрии есть удивительное место, над которым и днём и ночью стоят облака…
- Как над нашим городом, ба?
- Не совсем, малыш. То необычные облака, дружок, о нет. Хоть их и очень много в небе, они никогда не закрывают свет и не приносят с собой холодный ветер, но вместо того с их боков срываются вниз потоки волшебной воды. Солнечные лучи окрашивают её в сотни разных цветов и оттенков. Пони со всех краёв собираются у подножия этих водопадов, чтобы своими глазами видеть красоту, что простирается на мили и мили вокруг.
- Здорово!
- Ещё как здорово, Бичи. Пони недаром любят эти облака. Некоторые даже строят себе дома на таких и…
- Ба, что ты такое говоришь? Как можно построить дом на облаке? Там же никто не сможет жить!
Кобыла сердится.
- Не перебивай меня, мистер. Неужели твоя старая бабушка не рассказала тебе, что в Эквестрии живут пони, которые могут ходить по облакам?
Бичи отрицательно мотает головой. Потом вспоминает, что в кромешной тьме, где они скрываются сейчас, этого, должно быть, не видно, и добавляет вслух:
- Нет, ба, ты не рассказывала.
- Вот тебе и раз. Говорю-говорю про радугу, а о самом главном и забыла. Пони в Эквестрии не похожи на нас, малыш. У некоторых из них по бокам растут два самых настоящих крыла, как у птиц.
- И над ними не смеются, ба?
- Почему это над ними должны смеяться, Бичи? Наоборот, в Эквестрии их очень уважают, ведь только они способны управлять погодой.
- Управлять погодой?
- Да. Они могут собрать облака в большую тучу и устроить нешуточный ливень, чтобы напоить посевы на полях. А могут, наоборот, очистить небо и дать дорогу солнечному свету. Могут заставить ветер умолкнуть, а могут поднять настоящий ураган.
- А радугу они могут сделать, ба?
- О да. Некоторые из них летают так быстро, что воздух под их крыльями словно взрывается, и тогда на полнеба расходится огромная радужная волна, как на поверхности лужи, если туда упадёт камешек, – только этой волне не видно ни конца, ни края.
- Вот это да!
Бичи закрывает глаза и представляет себе эти самые полнеба, волей чудесных крылатых пони из Эквестрии погружённые в переливы света и красок. Нет, по его мнению, такие пони здесь не помешали бы. Пусть даже одна-единственная, самая маленькая из всех. На целый город её, конечно, не хватит, но если бы хоть иногда, хоть где-нибудь она разгоняла эти набившие оскомину тучи цвета грязного сена и создавала чудесную радугу… нет, можно даже обойтись без радуги, но если бы над городом появился – пусть секунд на десять, не дольше – крошечный просвет в тучах, и Бичи смог бы подсмотреть, как выглядит небо там, наверху, жеребёнок не стал бы больше никогда ни о чём просить. Только бы узнать, действительно ли оно – цвета маминых глаз, как говорила ба.
- А расскажи ещё что-нибудь о пони в той стране?
- Хм, что же тебе рассказать о них? Там… я говорила уже, что там живут самые добрые и самые отзывчивые кобылы и жеребцы на свете?
- Как дядя Эрл?
- Да, как дядя Эрл. Они никогда не откажут в помощи тому, кто нуждается в ней, и всегда разделят с тобой последнюю попону, если ты будешь замерзать.
- И даже паёк?
- И даже паёк. Но им этого делать не приходится, потому что в Эквестрии всегда всего в достатке: и еды, и чистой воды, и тёплых попон, и домов с прочными стенами без дыр, из которых дует… Местные жители любят красить их во все цвета радуги, чтобы веселее было жить. А ещё они сами носят радугу на себе: шьют красивые разноцветные наряды и отправляются гулять по улицам.
- За пайками?
- Нет, малыш, просто так. Потому что им так хочется.
- И их никто не ловит?
- Нет, Бичи, пони там могут делать всё, что захотят, и ходить, куда захотят.
- А когда они работают в шахте?
- В Эквестрии нет шахт, Бичи. Каждый пони занимается лишь тем делом, к которому у него лежит душа – и на которое указывает ему метка.
- А так бывает, ба?
- Конечно, бывает, малыш. Когда-то и у нас так было… очень давно.
Кобыла замолкает. Жеребёнок задумывается ненадолго, а потом задаёт очередной вопрос:
- Ба, а в той стране есть король?
- Что? Нет, Бичи, в Эквестрии нет короля. Но… там есть принцессы. Это самые мудрые, самые красивые и самые могущественные пони из своего народа. Старшая сестра по утрам выводит на небо солнце, а младшая по ночам – луну и звёзды.
- Вот это да!
- Да, Бичи. Именно так. Давным-давно они объединились и вместе сразили грозного дракона, который мог изменять суть всех вещей…
Что такое «суть всех вещей», жеребёнок не очень себе представляет, но считает это чем-то важным, раз для победы над такой силой понадобилось сотрудничество сразу двух столь могучих существ.
- Он правил Эквестрией до принцесс и приносил своим подданным одни несчастья…
- Он заставлял их работать в шахте?
- Не… не знаю, Бичи. Думаю, да.
- И выдавал маленькие пайки?
- Наверное, да. Но суть не в этом. Принцессы вели с ними битву три дня и три ночи…
- И не ели всё это время?
- Нет, только сражались. И к закату третьего дня всё же одержали верх.
Жеребёнок всматривается во тьму. Там, среди черноты, льющейся из окон, перед его внутренним взором разворачивается картина нешуточной битвы: огромный, клыкастый зверь, покрытый ярко-алой чешуёй, размахивает серповидными когтями перед двумя крошечными пони. Те уворачиваются от ударов и, в свою очередь, запрыгивают чудовищу на голову и молотят то изо всех сил. Один раз, второй, третий – вот копыто старшей попадает дракону в правый глаз, а копыто младшей – в левый, и побеждённый зверь валится, рыча и задыхаясь от боли. Но всё же есть в этой картине одна деталь, которая не совсем вписывается в мировоззрение Бичи.
- Ба… но они же девочки!
От удивления кобыла давится собственным смехом.
- К… как? Ч… что? Ну и что, что они девочки? Твоя бабушка, между прочим, тоже девочка, а хоть куда! Я, может, двадцать таких драконов могла уложить в свои лучшие годы!
Жеребёнок смеётся. Кобыла подхватывает было, но тут же разражается сухим и лающим кашлем. Его отголоски эхом отдаются в коридоре и больших пустых комнатах, залитых непроглядной тьмой, а потом тонут в свисте и рёве ветра, подобравшегося почти к самому дому. Слышно, как скрипят и раскачиваются старые деревья на противоположной стороне улицы. Бабушка негромко охает, а затем наваливается на Бичи, будто желая вдавить его в пол и укрыть собой сверху, чтобы никто и ничто не могло до него добраться. Для жеребёнка это знак, что со сказками и вообще с разговорами на сегодня покончено, но он всё же шепчет в ухо кобыле:
- Ба, а что если… а почему бы этим принцессам не прийти к нам? Ну, ненадолго. Только победили бы короля – и сразу назад в свою Эквестрию вернулись. Мы бы не стали больше ничего у них просить… и солнце у нас само поднимается…
Но та лишь напряжённо вслушивается в голос надвигающегося шторма и рассерженно обрывает внука.
- Хватит болтать ерунду, Бичи! И спи, наконец, сколько можно мучить бабушку глупыми вопросами?
- Ладно, ба…
С ней не поспоришь. Хотя он действительно спросил бы ещё немало. Например, бывала ли сама ба в этой Эквестрии - ведь она так уверенно рассказывает, точно видела всё своими глазами. И из чего строят свои дома те крылатые пони, которым подчиняются ветер и облака? И что подают на обед в домах той страны? В какие игры играют там малыши? Как выглядят те самые «наряды», которые носят местные пони? И знают ли эти две загадочные и далёкие принцессы о маленьком королевстве, затерянном в северных снегах, где вот уже без пары недель целую жизнь творятся неправильные и плохие вещи? Сон накрывает жеребёнка тяжёлым шерстяным одеялом и глаза слипаются почти против воли. Когда Бичи уже готов оставить этот погружённый во мрак мир и соскользнуть в небытие, на дне которого плещется океан грёз, ярких, как половики в небесах, он слышит кобылий шёпот:
- Они придут, малыш. Они помнят про нас и непременно придут.
Ураган накрывает маленький дом. Стены и стёкла стонут так, точно жилище кобылы и жеребёнка вдруг за одно мгновение переместилось на дно океана, и теперь тонны воды пытаются сломить хрупкую преграду и ворваться внутрь, к маленьким живым созданиям. Ветер уже не рычит и не воет, но вопит и пронзительно визжит, и в каждом новом его порыве слышатся проклятия – безумные, отчаянные, страшные. Породить такие не способно ни одно живое существо, сохраняющее рассудок. Старая кобыла охает и закрывает копытами жеребячьи уши, хотя внук под её боком спит так крепко, что не проснулся бы, кажется, даже если дом разваливался на части прямо над его головой. Спасительный сон укрывает малыша от ярости бури, и за это бабушка благодарит всех богов и богинь, каких только ещё может вспомнить. Ей самой остаётся лишь сильнее вжиматься в пол и мысленно сетовать на то, что все одеяла, которыми можно было укрыться с головой, исчезли в огне. Хотя глаза кобылы слипаются точно так же, как у Бичи, а голову, невзирая на рык и шипение, всё сильнее клонит вниз, засыпать ей нельзя никак. Она сама запретила себе – с тех самых пор, как заметила, что после каждого пробуждения во мраке лишается чего-то очень важного. Одной из немногих вещей, которые еще имели смысл на этом клочке пространства, умирающего в когтях мглы. Своих воспоминаний.
Когда Бичи только-только появился на свет, мир погрузился в тяжелую болезнь. Резко, неожиданно, без тревожных симптомов, без инкубационного периода, - просто взял и забился в тяжёлой лихорадке, покрылся испариной и застонал в бреду. Принцесса мертва! – эта новость за одно мгновение облетела весь город, лишь ненамного опережая свою преемницу – на трон взошёл новый правитель! Король. Единорог из земель, что лежат на юге за вечными снегами и метелями. Он взял своё по праву сильнейшего, и никто из пони не смог его остановить, потому что никто не умел бороться с тёмной силой, исходившей от узурпатора, как в жаркий день исходят миазмы от ямы с нечистотами. Было просто глупо надеяться, что жизнь после такого останется прежней. Бичи едва научился самостоятельно вылезать из кроватки, когда его маму и папу забрали в шахты.
Прежде шахтёрское ремесло считалось одним из самых почётных дел. Кристаллы, которые добывал десяток-другой работников, шли на постройку домов и на украшение предмета гордости всех кристальных пони: стройной и светлой башни дворца, тянущейся вверх до самых облаков. Огромный город тогда сиял и переливался на солнце тысячами цветов и оттенков – куда там жалким половикам у порога. И жители его сияли точно так же. А сейчас они все оказались причастны к делу, которое некогда так уважали и которое теперь стало синонимом самых страшных мук и безысходности. На долгий год мир погрузился в агонию, и кончилась она лишь с его смертью.
Кобылы тогда не было дома: она выбралась проведать старую подругу, от которой уже больше трёх дней не было ни слуху ни духу. Но не успела старушка даже ступить на мостовую улицы, где жила товарка, как услышала далёкий звук горна и увидела мчащихся куда-то к окраине надсмотрщиков. По обрывкам их речей и криков она поняла, что происходит нечто важное и опасное, и сразу поспешила назад, к оставленному внуку. Когда до дома ей оставалась лишь пара кварталов, она заметила краем глаза движение в буром небе. Повернув голову, она успела увидеть два изящных силуэта на фоне грязных облаков – и луч. Весь свет и все краски, каких эта земля не знала вот уже несколько сезонов, казалось, слились в нём – и он ударил прямо в чёрного ссутулившегося урода, которым обернулся дворец их любимой Принцессы.
А потом мир умер. Тьма, обрушившаяся на город, пробирала морозом до костей и выцарапывала из лёгких остатки воздуха. Сипя и задыхаясь, кобыла каким-то чудом на ощупь сумела отыскать свой дом и ввалилась в коридор, где её встретил хнычущий от страха жеребёнок. Внутри стало легче. Она отдышалась и отправилась было на поиски огарка – свет помог бы собраться мыслями и духом и прогнать из сердца липкий страх, а из головы – тревожную мысль о том, что случилось нечто непоправимое, – но тут пришёл ветер. Ураган, обладающий голосом. Знакомым до ужаса, от которого внутри всё сжимается, а потом выворачивается наизнанку. Под кровать они с Бичи не поместились бы, поэтому пришлось довольствоваться кухонным столом. Погреб, конечно, подходил больше, но до него – целый десяток метров по ледяной темноте, в которой бродит Он.
И всё замерло. Большой старый дом, где родилось и выросло не одно поколение семейства Бранчей, где в ночи тихонько звенели стены, выпуская дневное тепло, скрипели половицы, шуршала осыпающаяся кристальная крошка, казалось, умер – такая тишина воцарилась в нём теперь. Встали даже старинные часы, что исправно выполняли свою работу вот уже больше сотни лет. Вместе с ними, кажется, встало само время. Кобыла не помнила, как давно она вернулась домой и, схватив внука, спряталась с ним на кухне. Порой казалось, что прошла всего пара часов, а порой – что они с Бичи лежат на полу вот уже несколько сотен лет, и ничего, абсолютно ничего не меняется. Всё та же тьма, всё тот же треск кристальных стен, всё тот же скрежет морозных когтей по стеклу. Их правитель, превратившийся в ветер, приходил ещё несколько – или, может быть, сотню тысяч – раз и бился о стёкла и стены домов в бессильной ярости. Его речи и проклятия, что он насылал на своих ускользнувших подданных, становились все бессвязнее и безумнее, будто мрак, сквозь который он двигался в своем бестелесном обличье, по капле пожирал его «я».
Несколько минут, часов, дней, а может и тысячу лет назад – во тьме исчезло всякое ощущение времени, точно так же, как чувство голода и жажды – кобыла заметила, что каждое возвращение короля отнимает некую существенную часть и у них самих. В самый разгар бури на бабушку с внуком накатывал неодолимый сон, после которого оба они с трудом могли вспомнить, кем являются и где находятся. Память, конечно, со временем возвращалась, но далеко не полностью. Поначалу кобыла с неимоверными усилиями могла восстановить в сознании лицо своей подруги, затем имена соседей, затем вдруг позабыла все смешные и забавные истории, которые когда-либо слышала. Потом пришёл черёд действительно важных вещей. Она забыла имя своей школьной подруги. Забыла вкус первого испечённого блина. Забыла, какого цвета было на ней платье в тот день, когда она встретила своего мужа. Да и само лицо Бранча раз от разу возвращалось к ней все с большей неохотой. Невестку она не помнила уже совсем, и о том, что та вообще жила на свете, говорил лишь маленький жеребёнок, притулившийся под боком. И кобыла страшно боялась, что однажды, проснувшись, не вспомнит, кто такой Бичи, потому что забудет всех, включая своего единственного сына и единственного же внука.
Воспоминания покидали и малыша, хотя немного не так, как это случилось с его бабушкой: жеребёнок просто забывал всё, что происходило незадолго до засыпания. Каждый раз открывая глазки во тьме, он переживал один и тот же вечер, произносил одни и те же фразы, задавал одни и те же вопросы. Бесконечность, которую бабушка отмеряла ударами сердца, для него сжалась до нескольких часов, что проходили между возвращениями проклятого короля. И эти часы старая кобыла старалась скрасить, как могла.
Но одна беда – сказки, простые детские сказки, которые рассказывала ей мать и о которых раз за разом спрашивал Бичи, начисто стёрлись из головы. Осталась лишь одна, самая старая и самая любимая ещё с жеребячьего возраста, когда маленькая кобылка с нетерпением дожидалась ночи, чтобы услышать из уст старой бабушки легенду о далёкой южной стране, которая есть на самом деле. Куда подросшая кобыла мечтала однажды уехать, сбежав из царства снега и сверкающих кристаллов. Туда, где творятся чудеса и правят настоящие живые богини, где пони умеют летать и колдовать, и где каждый может творить великие дела.
Порой даже слишком великие. Пришелец не опускал солнца, но его сил хватило, чтобы погрузить во мрак сердца целого народа, а потом низвергнуть их в небытие.
И все же кобыла старалась гнать от себя эту мысль. Небытие – это когда чего-то не бывает, а они с Бичи – очень даже есть. Живые, пусть и лишённые зрения, движения, желаний и воспоминаний. Вместе они будут ждать рассвета и непременно дождутся, потому что он всегда настаёт, потому что не было в их жизни ни одной ночи, которая длилась бы вечно. Включая эту, которая всего лишь задержалась чуть дольше, чем надо. И маленькая сказка, которую и сказкой сложно назвать, чудом уцелевшая в воспоминаниях, поможет им сохранить себя во тьме и безвременье.
Рокот стихает. Сон уходит. Чёрный повелитель удаляется призывать своих рабов над другими домами.
Им надо жить.
Жеребёнок под боком шевелится и зевает.
Если старый мир погиб, они дождутся рождения нового. Ну а пока…
- Ба, а расскажи мне сказку?
- Какую, малыш?
- Ту… ну, про ту волшебную южную страну...
- Про Эквестрию?
- Да, расскажи мне про Эквестрию.
То же самое на Google Docs
Автор: Серебряное Крыло
Персонажи: ОСы
Рейтинг: PG - 13
Категория: джен
Жанр: ангст
Размер: 4000 слов
Аннотация: Сказки — одно из самых чудесных изобретений. Потому что они остаются с нами, даже когда всё прочее исчезает бесследно, а вокруг стоит такая тьма, что укрыться от неё можно только под столом.
Предупреждения: ОС
Дисклеймер: все права на вселенную принадлежат Hasbro и Lauren Faust лично.
Читать- Ба, можно пойти погулять?
- Нет, малыш, нельзя.
- А зажечь свечу?
- Нет, Бичи, сейчас не самое подходящее время для свечей.
- Но ведь на улице уже темно и ничего не видно.
- Это очень хорошо, что ничего не видно, малыш.
- Ну а вылезти из-под стола уже можно?
- Пока ещё нет, крошка… Знаешь, что? Попытайся закрыть глазки и поспать. Чем быстрее ты заснёшь, тем быстрее настанет новый день.
- А он настанет, ба?
- Ну что такое ты говоришь, Бичи? Разве можно такое спрашивать? Он всегда настаёт.
Но здесь и сейчас во мраке крохотной кухни в это верится меньше всего на свете. За окнами не видно ни зги, только колючая тьма скребется в кристально прозрачные стёкла – слышно, как они трещат и поскрипывают, точно брёвна в лютый мороз, - да где-то далеко, на самой окраине города бормочет ветер, заблудившийся в стеклянном саду. Выходить наружу сейчас нельзя ни в коем случае, даже если крыша дома вдруг обвалится или нападут драконы, или начнется пожар, или все эти бедствия вдруг приключатся разом – так сказала ба. А если ба что-то заявила, то с ней уже не поспоришь. Да, может быть, она уже и «разжила своё», как говорит мистер Гланц, и ходит с трудом, опираясь на палку, и зубов у неё не хватает, а в ушах растут волосы. Всё верно, однако в двух вещах ба до сих пор не знает себе равных: готовить самые вкусные в мире тарталетки и говорить так, чтобы все тут же слушались, даже эти здоровенные мерины с Южной шахты. Один раз ба прикрикнула на них, как следует, - те были готовы сквозь землю провалиться, прямиком в свои тоннели. Один со страху накрыл голову кадушкой и дрожал, как амбарная мышь, которая чует кота. Досталось им за дело, конечно: сами здоровяки, а принялись отбирать еду у семейства Строу. У тех ведь четыре жеребёнка - на детей отдельные пайки, как известно, не выдают. А что может мистер Строу супротив троих огромных коняг, жирных, точно мухи в хлеву? Так бы и померли с голоду всей семьёй, если бы не ба. Вот такая она у Бичи, самая храбрая на свете.
И лежать у неё под тёплым боком совсем-совсем не страшно, пусть даже в комнате стоит такая темнота, что с трудом можно разглядеть кончики собственных копыт, а где-то далеко за тонкими стенами дома стонет и плачет ветер. Бичи пытается уснуть, как было велено, но сон никак не желает приходить.
- Ба, а почему так темно?
- Тссс, тише, Бичи. Ты почему это не спишь? Ну-ка быстро закрывай глазки.
- Я закрыл. Но спать не хочется. Ба, а когда вернётся папа?
- Папа? Папа должен прийти уже скоро, вот только закончит все дела, и сразу… найдёт нас.
- А он не заблудится в темноте?
- Ну что ты, конечно же, нет. Твой отец и с закрытыми глазами отыщет дорогу к себе домой.
- Прямо с закрытыми?
- Прямо с закрытыми.
- Даже если их завяжут самой плотной повязкой на свете и запретят подглядывать вот хоть настолечко?
- Даже если так, малыш.
- А мама?
Тишина.
- Ба?
- Не задавай глупых вопросов, Бичи. Она тоже придет… в свое время.
- А это когда, ба?
- Скоро, малыш, уже совсем скоро.
- Ну ладно.
Бичи вздыхает и возится под боком старой кобылы, стараясь поудобнее устроиться на жёстком полу. Стены и стёкла потрескивают во мраке, как стулья в костре, который ба развела прямо на полу, чтобы продержаться с Бичи ещё одну особенно холодную ночь. В остальном в комнате царит тишина: от сквозняка не шелохнётся и высохший лист старой герани, не пискнет и мышь в подполье, молчит даже последнее сокровище семьи – древние настенные часы. Ветер воет, захлебываясь, как раненый зверь, ползущий по окраине города мимо молчаливых домов и пустынных провалов окон. Когда завывания становятся громче, Бичи чувствует, что кобыла наваливается на него, и ощущает, как быстро колотится её сердце. Так же оно билось у мамы в тот день, когда под окнами впервые раздался цокот десятков копыт и железный лязг. Становится немного жутко. И он просит:
- Ба, расскажи мне что-нибудь.
Она отвечает не сразу.
- Что же ты хочешь услышать, малыш? Сказку?
- Да.
- И какую сказку тебе рассказать?
- Любую, ба. Только не страшную.
- Не страшную, говоришь…
Кобыла хмыкает и задумчиво потирает копытом нос. Это молчаливое потирание длится дольше минуты.
- Ба? Ты их все забыла?
- Что? Конечно же, нет! Откуда только такие вопросы берутся в твоей голове, мистер Бич Бранч? Надо же, выдумщик ты, оказывается, поболе своего деда, когда надо было копать погреб. Бабушка просто… просто выбирает самую лучшую.
- Про драконов?
- Хм… да, наверное, про драконов.
- И про рыцарей?
- Да, они там тоже будут, пожалуй…
- А битвы?
- Может быть…
- Тогда выбирай поскорее, ба.
Кобыла возмущается.
- Не подгоняй бабушку, сорванец! Вот поживёшь с моё, тогда и будешь всех гонять и в хвост, и в гриву, а пока сиди тихо и жди.
- Ну, ба!
- Ладно, ладно. Хм… вот тебе одна. Она о волшебной стране, которая… которая есть на самом деле. И лежит далеко-далеко на юге.
- Очень далеко?
- Да, так далеко, что пешком и за десять дней не дойти.
Бичи восхищённо кивает. Самое дальнее место, до которого он добегал, - это Северная шахта, где работает отец. Оттуда уже не виден их дом: его скрывают сады на окраине. По словам ба, чтобы добраться до шахты и вернуться назад с пайком, требуется около часа. Если бежать приходится дольше десяти дней, то эта страна, наверное, находится аж на краю света.
- А как она называется?
- Та земля? Эквестрия.
- Краси-и-иво.
- Да. И сама она очень-очень красивая, уж поверь мне. Все дома там разноцветные, точно полоски на радуге, и…
- Что такое радуга, ба?
- Что за вопросы, Бичи? Ты никогда радуги не видел?
- Нет, ба.
Кобыла замолкает секунд на десять.
- Вот незадача… С чем же мне её сравнить? С чем же… ты помнишь мои половики?
- Угу.
Бичи помнит. Когда-то давным-давно он обожал играть на них, собирая из камешков и соломинок крошечные замки. Яркая и пёстрая ткань, так непохожая на серость выцветающих домов, грязно-рыжие облака и пожухлую траву, казалась ему чудесным краем, где только и могут жить все эти благородные герои, прекрасные дамы и страшные, но оттого не менее замечательные чудовища из сказок ба.
- Вот. Помнишь, какими они были? Полосочка к полосочке, и всё разные цвета: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный… Радуга – точно такая же: цвет идёт за цветом, как на половиках, и тянется она через всё небо в вышине.
- Ба, ну ты скажешь тоже! Половики в небе.
Бичи смеётся. Старая кобыла вскоре присоединяется к нему, и два голоса - скрипучий старческий и тоненький жеребячий - нарушают тишину, но потом бабушка вдруг серьёзнеет и обрывает внука.
- Тише, Бичи. Сейчас нельзя шуметь.
Жеребёнок послушно замолкает, но образ половиков, раскинувшихся высоко над миром, никак не идёт у него из головы. Коврикам в доме Бичи стукнуло уже немало лет, однако цвета их не думали тускнеть, точно бросали вызов самому времени, и даже когда сами стены почернели и ничьё копыто уже не поднималось на уборку, разноцветные тряпочки у порога ещё долго оставались самым радостным пятном в доме. Единственным радостным пятном. Ба сожгла их следом за стульями. Но Бичи приятно думать, что где-то ещё сохранилась такая же красота.
- А в Эквестрии есть радуга?
- Да… да, конечно, есть! Она там повсюду, Бичи. В небесах, над ручьями, в траве, в окнах. Там не встретишь ни одного тусклого пятна и двух похожих друг на друга домов. Нигде – ни следа гари и копоти. Горы там сверкают золотом и самоцветами, в озёрах и реках – чистая вода, прозрачная, как слеза, а в полях растет зелёная-зелёная трава и распускаются прекрасные цветы: красные, белые, жёлтые, голубые. Над ними порхают бабочки и…
- Бабочки?
- Да, такие крошечные насекомые, вроде мух, только крылья у них побольше – и на каждом крылышке своя собственная маленькая радуга.
- Ух ты!
- Это ещё что, Бичи. Она там в буквальном смысле этого слова льётся с небес. В горах Эквестрии есть удивительное место, над которым и днём и ночью стоят облака…
- Как над нашим городом, ба?
- Не совсем, малыш. То необычные облака, дружок, о нет. Хоть их и очень много в небе, они никогда не закрывают свет и не приносят с собой холодный ветер, но вместо того с их боков срываются вниз потоки волшебной воды. Солнечные лучи окрашивают её в сотни разных цветов и оттенков. Пони со всех краёв собираются у подножия этих водопадов, чтобы своими глазами видеть красоту, что простирается на мили и мили вокруг.
- Здорово!
- Ещё как здорово, Бичи. Пони недаром любят эти облака. Некоторые даже строят себе дома на таких и…
- Ба, что ты такое говоришь? Как можно построить дом на облаке? Там же никто не сможет жить!
Кобыла сердится.
- Не перебивай меня, мистер. Неужели твоя старая бабушка не рассказала тебе, что в Эквестрии живут пони, которые могут ходить по облакам?
Бичи отрицательно мотает головой. Потом вспоминает, что в кромешной тьме, где они скрываются сейчас, этого, должно быть, не видно, и добавляет вслух:
- Нет, ба, ты не рассказывала.
- Вот тебе и раз. Говорю-говорю про радугу, а о самом главном и забыла. Пони в Эквестрии не похожи на нас, малыш. У некоторых из них по бокам растут два самых настоящих крыла, как у птиц.
- И над ними не смеются, ба?
- Почему это над ними должны смеяться, Бичи? Наоборот, в Эквестрии их очень уважают, ведь только они способны управлять погодой.
- Управлять погодой?
- Да. Они могут собрать облака в большую тучу и устроить нешуточный ливень, чтобы напоить посевы на полях. А могут, наоборот, очистить небо и дать дорогу солнечному свету. Могут заставить ветер умолкнуть, а могут поднять настоящий ураган.
- А радугу они могут сделать, ба?
- О да. Некоторые из них летают так быстро, что воздух под их крыльями словно взрывается, и тогда на полнеба расходится огромная радужная волна, как на поверхности лужи, если туда упадёт камешек, – только этой волне не видно ни конца, ни края.
- Вот это да!
Бичи закрывает глаза и представляет себе эти самые полнеба, волей чудесных крылатых пони из Эквестрии погружённые в переливы света и красок. Нет, по его мнению, такие пони здесь не помешали бы. Пусть даже одна-единственная, самая маленькая из всех. На целый город её, конечно, не хватит, но если бы хоть иногда, хоть где-нибудь она разгоняла эти набившие оскомину тучи цвета грязного сена и создавала чудесную радугу… нет, можно даже обойтись без радуги, но если бы над городом появился – пусть секунд на десять, не дольше – крошечный просвет в тучах, и Бичи смог бы подсмотреть, как выглядит небо там, наверху, жеребёнок не стал бы больше никогда ни о чём просить. Только бы узнать, действительно ли оно – цвета маминых глаз, как говорила ба.
- А расскажи ещё что-нибудь о пони в той стране?
- Хм, что же тебе рассказать о них? Там… я говорила уже, что там живут самые добрые и самые отзывчивые кобылы и жеребцы на свете?
- Как дядя Эрл?
- Да, как дядя Эрл. Они никогда не откажут в помощи тому, кто нуждается в ней, и всегда разделят с тобой последнюю попону, если ты будешь замерзать.
- И даже паёк?
- И даже паёк. Но им этого делать не приходится, потому что в Эквестрии всегда всего в достатке: и еды, и чистой воды, и тёплых попон, и домов с прочными стенами без дыр, из которых дует… Местные жители любят красить их во все цвета радуги, чтобы веселее было жить. А ещё они сами носят радугу на себе: шьют красивые разноцветные наряды и отправляются гулять по улицам.
- За пайками?
- Нет, малыш, просто так. Потому что им так хочется.
- И их никто не ловит?
- Нет, Бичи, пони там могут делать всё, что захотят, и ходить, куда захотят.
- А когда они работают в шахте?
- В Эквестрии нет шахт, Бичи. Каждый пони занимается лишь тем делом, к которому у него лежит душа – и на которое указывает ему метка.
- А так бывает, ба?
- Конечно, бывает, малыш. Когда-то и у нас так было… очень давно.
Кобыла замолкает. Жеребёнок задумывается ненадолго, а потом задаёт очередной вопрос:
- Ба, а в той стране есть король?
- Что? Нет, Бичи, в Эквестрии нет короля. Но… там есть принцессы. Это самые мудрые, самые красивые и самые могущественные пони из своего народа. Старшая сестра по утрам выводит на небо солнце, а младшая по ночам – луну и звёзды.
- Вот это да!
- Да, Бичи. Именно так. Давным-давно они объединились и вместе сразили грозного дракона, который мог изменять суть всех вещей…
Что такое «суть всех вещей», жеребёнок не очень себе представляет, но считает это чем-то важным, раз для победы над такой силой понадобилось сотрудничество сразу двух столь могучих существ.
- Он правил Эквестрией до принцесс и приносил своим подданным одни несчастья…
- Он заставлял их работать в шахте?
- Не… не знаю, Бичи. Думаю, да.
- И выдавал маленькие пайки?
- Наверное, да. Но суть не в этом. Принцессы вели с ними битву три дня и три ночи…
- И не ели всё это время?
- Нет, только сражались. И к закату третьего дня всё же одержали верх.
Жеребёнок всматривается во тьму. Там, среди черноты, льющейся из окон, перед его внутренним взором разворачивается картина нешуточной битвы: огромный, клыкастый зверь, покрытый ярко-алой чешуёй, размахивает серповидными когтями перед двумя крошечными пони. Те уворачиваются от ударов и, в свою очередь, запрыгивают чудовищу на голову и молотят то изо всех сил. Один раз, второй, третий – вот копыто старшей попадает дракону в правый глаз, а копыто младшей – в левый, и побеждённый зверь валится, рыча и задыхаясь от боли. Но всё же есть в этой картине одна деталь, которая не совсем вписывается в мировоззрение Бичи.
- Ба… но они же девочки!
От удивления кобыла давится собственным смехом.
- К… как? Ч… что? Ну и что, что они девочки? Твоя бабушка, между прочим, тоже девочка, а хоть куда! Я, может, двадцать таких драконов могла уложить в свои лучшие годы!
Жеребёнок смеётся. Кобыла подхватывает было, но тут же разражается сухим и лающим кашлем. Его отголоски эхом отдаются в коридоре и больших пустых комнатах, залитых непроглядной тьмой, а потом тонут в свисте и рёве ветра, подобравшегося почти к самому дому. Слышно, как скрипят и раскачиваются старые деревья на противоположной стороне улицы. Бабушка негромко охает, а затем наваливается на Бичи, будто желая вдавить его в пол и укрыть собой сверху, чтобы никто и ничто не могло до него добраться. Для жеребёнка это знак, что со сказками и вообще с разговорами на сегодня покончено, но он всё же шепчет в ухо кобыле:
- Ба, а что если… а почему бы этим принцессам не прийти к нам? Ну, ненадолго. Только победили бы короля – и сразу назад в свою Эквестрию вернулись. Мы бы не стали больше ничего у них просить… и солнце у нас само поднимается…
Но та лишь напряжённо вслушивается в голос надвигающегося шторма и рассерженно обрывает внука.
- Хватит болтать ерунду, Бичи! И спи, наконец, сколько можно мучить бабушку глупыми вопросами?
- Ладно, ба…
С ней не поспоришь. Хотя он действительно спросил бы ещё немало. Например, бывала ли сама ба в этой Эквестрии - ведь она так уверенно рассказывает, точно видела всё своими глазами. И из чего строят свои дома те крылатые пони, которым подчиняются ветер и облака? И что подают на обед в домах той страны? В какие игры играют там малыши? Как выглядят те самые «наряды», которые носят местные пони? И знают ли эти две загадочные и далёкие принцессы о маленьком королевстве, затерянном в северных снегах, где вот уже без пары недель целую жизнь творятся неправильные и плохие вещи? Сон накрывает жеребёнка тяжёлым шерстяным одеялом и глаза слипаются почти против воли. Когда Бичи уже готов оставить этот погружённый во мрак мир и соскользнуть в небытие, на дне которого плещется океан грёз, ярких, как половики в небесах, он слышит кобылий шёпот:
- Они придут, малыш. Они помнят про нас и непременно придут.
Ураган накрывает маленький дом. Стены и стёкла стонут так, точно жилище кобылы и жеребёнка вдруг за одно мгновение переместилось на дно океана, и теперь тонны воды пытаются сломить хрупкую преграду и ворваться внутрь, к маленьким живым созданиям. Ветер уже не рычит и не воет, но вопит и пронзительно визжит, и в каждом новом его порыве слышатся проклятия – безумные, отчаянные, страшные. Породить такие не способно ни одно живое существо, сохраняющее рассудок. Старая кобыла охает и закрывает копытами жеребячьи уши, хотя внук под её боком спит так крепко, что не проснулся бы, кажется, даже если дом разваливался на части прямо над его головой. Спасительный сон укрывает малыша от ярости бури, и за это бабушка благодарит всех богов и богинь, каких только ещё может вспомнить. Ей самой остаётся лишь сильнее вжиматься в пол и мысленно сетовать на то, что все одеяла, которыми можно было укрыться с головой, исчезли в огне. Хотя глаза кобылы слипаются точно так же, как у Бичи, а голову, невзирая на рык и шипение, всё сильнее клонит вниз, засыпать ей нельзя никак. Она сама запретила себе – с тех самых пор, как заметила, что после каждого пробуждения во мраке лишается чего-то очень важного. Одной из немногих вещей, которые еще имели смысл на этом клочке пространства, умирающего в когтях мглы. Своих воспоминаний.
Когда Бичи только-только появился на свет, мир погрузился в тяжелую болезнь. Резко, неожиданно, без тревожных симптомов, без инкубационного периода, - просто взял и забился в тяжёлой лихорадке, покрылся испариной и застонал в бреду. Принцесса мертва! – эта новость за одно мгновение облетела весь город, лишь ненамного опережая свою преемницу – на трон взошёл новый правитель! Король. Единорог из земель, что лежат на юге за вечными снегами и метелями. Он взял своё по праву сильнейшего, и никто из пони не смог его остановить, потому что никто не умел бороться с тёмной силой, исходившей от узурпатора, как в жаркий день исходят миазмы от ямы с нечистотами. Было просто глупо надеяться, что жизнь после такого останется прежней. Бичи едва научился самостоятельно вылезать из кроватки, когда его маму и папу забрали в шахты.
Прежде шахтёрское ремесло считалось одним из самых почётных дел. Кристаллы, которые добывал десяток-другой работников, шли на постройку домов и на украшение предмета гордости всех кристальных пони: стройной и светлой башни дворца, тянущейся вверх до самых облаков. Огромный город тогда сиял и переливался на солнце тысячами цветов и оттенков – куда там жалким половикам у порога. И жители его сияли точно так же. А сейчас они все оказались причастны к делу, которое некогда так уважали и которое теперь стало синонимом самых страшных мук и безысходности. На долгий год мир погрузился в агонию, и кончилась она лишь с его смертью.
Кобылы тогда не было дома: она выбралась проведать старую подругу, от которой уже больше трёх дней не было ни слуху ни духу. Но не успела старушка даже ступить на мостовую улицы, где жила товарка, как услышала далёкий звук горна и увидела мчащихся куда-то к окраине надсмотрщиков. По обрывкам их речей и криков она поняла, что происходит нечто важное и опасное, и сразу поспешила назад, к оставленному внуку. Когда до дома ей оставалась лишь пара кварталов, она заметила краем глаза движение в буром небе. Повернув голову, она успела увидеть два изящных силуэта на фоне грязных облаков – и луч. Весь свет и все краски, каких эта земля не знала вот уже несколько сезонов, казалось, слились в нём – и он ударил прямо в чёрного ссутулившегося урода, которым обернулся дворец их любимой Принцессы.
А потом мир умер. Тьма, обрушившаяся на город, пробирала морозом до костей и выцарапывала из лёгких остатки воздуха. Сипя и задыхаясь, кобыла каким-то чудом на ощупь сумела отыскать свой дом и ввалилась в коридор, где её встретил хнычущий от страха жеребёнок. Внутри стало легче. Она отдышалась и отправилась было на поиски огарка – свет помог бы собраться мыслями и духом и прогнать из сердца липкий страх, а из головы – тревожную мысль о том, что случилось нечто непоправимое, – но тут пришёл ветер. Ураган, обладающий голосом. Знакомым до ужаса, от которого внутри всё сжимается, а потом выворачивается наизнанку. Под кровать они с Бичи не поместились бы, поэтому пришлось довольствоваться кухонным столом. Погреб, конечно, подходил больше, но до него – целый десяток метров по ледяной темноте, в которой бродит Он.
И всё замерло. Большой старый дом, где родилось и выросло не одно поколение семейства Бранчей, где в ночи тихонько звенели стены, выпуская дневное тепло, скрипели половицы, шуршала осыпающаяся кристальная крошка, казалось, умер – такая тишина воцарилась в нём теперь. Встали даже старинные часы, что исправно выполняли свою работу вот уже больше сотни лет. Вместе с ними, кажется, встало само время. Кобыла не помнила, как давно она вернулась домой и, схватив внука, спряталась с ним на кухне. Порой казалось, что прошла всего пара часов, а порой – что они с Бичи лежат на полу вот уже несколько сотен лет, и ничего, абсолютно ничего не меняется. Всё та же тьма, всё тот же треск кристальных стен, всё тот же скрежет морозных когтей по стеклу. Их правитель, превратившийся в ветер, приходил ещё несколько – или, может быть, сотню тысяч – раз и бился о стёкла и стены домов в бессильной ярости. Его речи и проклятия, что он насылал на своих ускользнувших подданных, становились все бессвязнее и безумнее, будто мрак, сквозь который он двигался в своем бестелесном обличье, по капле пожирал его «я».
Несколько минут, часов, дней, а может и тысячу лет назад – во тьме исчезло всякое ощущение времени, точно так же, как чувство голода и жажды – кобыла заметила, что каждое возвращение короля отнимает некую существенную часть и у них самих. В самый разгар бури на бабушку с внуком накатывал неодолимый сон, после которого оба они с трудом могли вспомнить, кем являются и где находятся. Память, конечно, со временем возвращалась, но далеко не полностью. Поначалу кобыла с неимоверными усилиями могла восстановить в сознании лицо своей подруги, затем имена соседей, затем вдруг позабыла все смешные и забавные истории, которые когда-либо слышала. Потом пришёл черёд действительно важных вещей. Она забыла имя своей школьной подруги. Забыла вкус первого испечённого блина. Забыла, какого цвета было на ней платье в тот день, когда она встретила своего мужа. Да и само лицо Бранча раз от разу возвращалось к ней все с большей неохотой. Невестку она не помнила уже совсем, и о том, что та вообще жила на свете, говорил лишь маленький жеребёнок, притулившийся под боком. И кобыла страшно боялась, что однажды, проснувшись, не вспомнит, кто такой Бичи, потому что забудет всех, включая своего единственного сына и единственного же внука.
Воспоминания покидали и малыша, хотя немного не так, как это случилось с его бабушкой: жеребёнок просто забывал всё, что происходило незадолго до засыпания. Каждый раз открывая глазки во тьме, он переживал один и тот же вечер, произносил одни и те же фразы, задавал одни и те же вопросы. Бесконечность, которую бабушка отмеряла ударами сердца, для него сжалась до нескольких часов, что проходили между возвращениями проклятого короля. И эти часы старая кобыла старалась скрасить, как могла.
Но одна беда – сказки, простые детские сказки, которые рассказывала ей мать и о которых раз за разом спрашивал Бичи, начисто стёрлись из головы. Осталась лишь одна, самая старая и самая любимая ещё с жеребячьего возраста, когда маленькая кобылка с нетерпением дожидалась ночи, чтобы услышать из уст старой бабушки легенду о далёкой южной стране, которая есть на самом деле. Куда подросшая кобыла мечтала однажды уехать, сбежав из царства снега и сверкающих кристаллов. Туда, где творятся чудеса и правят настоящие живые богини, где пони умеют летать и колдовать, и где каждый может творить великие дела.
Порой даже слишком великие. Пришелец не опускал солнца, но его сил хватило, чтобы погрузить во мрак сердца целого народа, а потом низвергнуть их в небытие.
И все же кобыла старалась гнать от себя эту мысль. Небытие – это когда чего-то не бывает, а они с Бичи – очень даже есть. Живые, пусть и лишённые зрения, движения, желаний и воспоминаний. Вместе они будут ждать рассвета и непременно дождутся, потому что он всегда настаёт, потому что не было в их жизни ни одной ночи, которая длилась бы вечно. Включая эту, которая всего лишь задержалась чуть дольше, чем надо. И маленькая сказка, которую и сказкой сложно назвать, чудом уцелевшая в воспоминаниях, поможет им сохранить себя во тьме и безвременье.
Рокот стихает. Сон уходит. Чёрный повелитель удаляется призывать своих рабов над другими домами.
Им надо жить.
Жеребёнок под боком шевелится и зевает.
Если старый мир погиб, они дождутся рождения нового. Ну а пока…
- Ба, а расскажи мне сказку?
- Какую, малыш?
- Ту… ну, про ту волшебную южную страну...
- Про Эквестрию?
- Да, расскажи мне про Эквестрию.
То же самое на Google Docs
@темы: Other characters, Фанфик
-
-
11.08.2013 в 03:24-
-
11.08.2013 в 11:41